По данным опроса одного из российских банков, в первой половине марта спрос на ювелирные изделия подпрыгнул в 2,3 раза. Свою роль сыграл и Международный женский день, и кульбит долларового курса, и потребительская паника, спровоцировавшая граждан сметать все с витрин. При этом страх перед растущей инфляцией обеспечивал высокий спрос с ноября. На этом хорошие для ювелирной отрасли новости заканчиваются, остаются только плохие. Поскольку любой ажиотаж имеет привычку спадать.

Как отмечается в письме Гильдии ювелиров России председателю Правительства РФ Михаилу Мишустину, с одной стороны, происходит «падение платежеспособного спроса населения из-за уменьшения доходов и сокращения занятости». Но с другой — «существенный рост стоимости заемных средств» и «рост стоимости сырья для производства ювелирных изделий (драгоценных металлов и драгоценных камней), расходных материалов, инструментов и оборудования. Доля валютной составляющей в себестоимости продукции в отрасли колеблется от 85 до 90%. Как следствие — увеличение цены продукции пропорционально росту курса доллара США к российскому руб­лю».

Обитаемый остров

Потеря инвестиционной привлекательности заметно снизила спрос за последние годы. В частности, по данным BusinesStat, за 2019 год продажи на территории России сократились на 25%. А в 2020 году — еще на 12%. В общем, с 2016 по 2020 год среднегодовой объем розницы сполз с 81 млн до 60,3 млн изделий.

В итоге у приобретения ювелирного изделия к сегодняшнему дню сохранилось лишь три мотиватора: дорогой подарок, украшение костюма либо демонстрация статуса. Но волна гаджетов — те же айфоны — лишний раз потеснили ювелирку на рынках подарков и статусных вещей. Россияне в массе предпочли дарить на свадьбы и дни рождения гаджеты вместо побрякушек.

Однако у широких слоев общества остается осадочек, будто ювелиры несказанно богаты и заведомо жулики. Поэтому число законодательных инициатив по противодействию махинациям с драгметаллами продолжает регулярно обрушиваться на отрасль, выкручивая руки самым добропорядочным и законопослушным мастерам. Прежде всего — отраслевому малому бизнесу.

Уточним, около 50% торговых точек по стране сейчас принадлежат индивидуалам. Сети в этом сегменте рынка, конечно, присутствуют, но как только очередной долларовый миллионер прочувствует бизнес — уходит в другой ретейл. Лучше уж аптеки держать. Притом что «серые ювелиры» давно вымерли, как птеродактили. Сегодняшние ювелиры совершенно не стремятся оказаться в ситуации, когда ночью спецназ ломает дверь.

«Откуда у чиновников возникают подозрения, непонятно. Нелегально работать сегодня нет смысла. Это потеряло актуальность. В 90% случаев покупка в ювелирном магазине совершается с помощью пластиковой карты. При упрощенной системе налого­обложения (УСН) торговая точка платит 6% с оборота. При 90% электронных сделок, контролируемых надзорными ведомствами, жульничать, рискуя заработать внушительный тюремный срок, никто не рискнет», — уверяет директор профильной компании Татьяна Носкова.

Далекая радуга

Но как бы там ни было, этой весной на ювелирный рынок обрушилась новая напасть. Отрасль во избежание злоупотреблений, ко всему прочему, решено оцифровать. И была разработана ГИИС ДМДК — единая информационная платформа, призванная отслеживать рыночное движение каждого колечка и камушка.

То есть, например, даже серебряная застежка к клипсам (стоит копейки) должна иметь идентификационный многозначный номер (УИН) в федеральной системе. А то не дай бог ювелир не заплатит НДС.

В теории инициатива подавалась весьма заманчиво для потребителя. Через мобильное приложение любой покупатель может просканировать штрихкод с уникальным номером на бирке ювелирного изделия. И приложение прямо на экране мобильника подскажет: кто производитель и продавец, страну происхождения и состав драгоценного металла и камней.

А далее появилось очень жесткое официальное предписание: «С 1 марта 2022 года оборот ювелирных изделий осуществляется только в ГИИС ДМДК с обязательным указанием УИН».

Одна беда, весь этот бесконечный массив данных в систему должны вносить сами участники рынка. А до этого — заполнить триллион бирок. Как поясняет один из профи:

«Это — не колбаса. Срок годности не ограничен. Диадема может лежать на витрине 10 лет. Мастеров, как штатной должности, в магазине нет в принципе, есть только продавцы и бухгалтер. И теперь они оказались вынуждены из диадемы каждый камушек вычленить (да чтоб саму не сломать, а потом поставить обратно) и отмаркировать».

Ладно, ­кое-как справились. Отмаркировали почти все складские остатки. И на 8 Марта продавали то, что успели внести в ГИИС ДМДК. Обратили внимание? Не новинки, а старые залежи. Но тут же всплыла новая проблема. Электронная система учета по факту не особо справляется с терабайтами информации и регулярно сбоит. Новые партии товаров не ­очень-то в системе и помещаются.

Напомним, лет 20 назад стали маркировать каждую бутылку импортного алкоголя. Вагоны с водкой и джином стояли на границе месяцами. Вот нечто похожее сейчас происходит и в логистике ювелирного рынка. Хорошо хоть, обещанные государством драконовские штрафы пока не навешиваются. Если переводить на официальный язык, то, как выразился председатель комитета Торгово-­промышленной палаты РФ по драгоценным металлам и драгоценным камням Михаил Дягилев, «система вызвала большой отклик в отрасли, выявился ряд проблем как технических, так и юридических, участники отрасли усматривают противоречия в документах либо неполноту документов, сталкиваются с невозможностью исполнить требования».

Пикник на обочине

Одна из причин потери ювелирным ширпотребом инвестиционной привлекательности кроется в относительно низком содержании золота в изделии. В основном на прилавках лежат безделушки 585‑й пробы.

Кроме того, четверть века назад в страну шел мутный неконтролируемый поток поделок с восточных базаров. А до пандемии в Россию поступал китайский ширпотреб крайне сомнительного качества. Среди профессионалов притчи ходили, например, про «китайскую огранку» бриллиантов. Выкупать такое «богатство» иначе как по цене лома себе дороже. Кстати, и более-­менее приличный ювелирный рынок так и не создал вторичное обращение — ломбарды еле-еле дают за обручальное кольцо 50% стоимости. Какая уж тут инвестиционная привлекательность? Причем ЦБ не против, чтобы ломбарды считались на вторичном рынке основными игроками. По данным регулятора, в 80% случаев граждане несут в залог все то же золото. Конечно, ювелирку.

Но и в скупке дела идут ни шатко ни валко. Согласно статистике Центробанка, на ноябрь 2021 года в стране работало 2236 ломбардов, сейчас уже меньше. Их количество сокращается, особенно в регионах. Правда, часть точек не закрывается, а мимикрирует под комиссионки, чтобы не подпадать под избыточно лютое законодательство. Тем временем малому и среднему ювелирному бизнесу уготованы очередные бури и штормы.

эГосударство намерено выжать из этой сферы максимум налогов, благо ювелиры ­кое-как оцифрованы и теперь как под микроскопом. И с 1 января 2023 года компании, работающие с изделиями из драгоценных металлов, не смогут применять упрощенный налоговый режим (те самые 6% с оборота). А индивидуальные предприниматели дополнительно лишатся права на патентную систему. Отныне любая самостоятельная торговая площадка должна платить налоги по максимуму.

«Для многих некрупных игроков это смертный приговор через пару месяцев работы. Грубо говоря, частная маленькая мастерская по нормативам налогообложения приравнивается к крупному заводу», — возмущаются участники профессиональных интернет-­форумов. Наименьшая неприятность, к которым приведут данные законодательные изменения, — в России останутся только массовые ювелирные производства. Это заводы, печатающие многотысячные партии одинаковых образцов.

Для российских женщин это означает, что, например, все брошки будут стандартными. Выйдет, например, глава ЦБ Эльвира Набиуллина с телеэкрана рассказать про очередное повышение ключевой ставки, а каждая вторая домохозяйка скажет: «Ой, и у меня такая брошка!»

Источник: spb.mk.ru